Помню всё так, как будто это было вчера. Ранняя весна 1993 года, ночь, девятиэтажка на окраине Воронежа. По местному кабельному телевидению показывают фильм "Оно". Наверное, у ребят видеопрокатчиков того времени была настоящая, фирменная видеокассета - SONY или TDK. Никогда больше на экране моего советского телевизора "Рекорд-311" не было такой красочной, потрясающей воображение картинки! Три часа захватывающего фильма, потом ещё три часа в цветных снах - остаток ночи пролетел незаметно. Страха после просмотра кинокартины по роману Стивена Кинга не было, хотя некоторые сцены и пощекотали нервы. Было много впечатлений. Их оказалось настолько много, что перерыв между тем и следующим просмотром оказался длинною в десять лет. И я не жалел об этом. Некоторые истории стоят того, чтобы подождать десять, или даже двадцать лет. А потом вернуться к ним, со свежей головой. И устоявшейся психикой. Или уже с основательно расшатанной психикой, как в моём случае...
Вот эту видеокассету от дистрибьютера "Медиа Мост" я купил в 2003 году. Честно скажу, такой волны впечатлений, как от первого просмотра, уже не было. Меня сразу же напряг и разочаровал полный дублированный перевод. Особенно, узнаваемая речь одного нашего популярного актёра девяностых годов, Алексея Булдакова, голос которого ни с кем не спутаешь. Ухо автоматически цепляется за этот голос, и сознание уже воспринимает не тот фильм, который смотришь, а персонаж из "Особенностей национальной охоты" который навязчиво произносит свои тосты в твоих мозгах.
Эх, кто же мог знать тогда, зимой 2003 года, когда я смотрел этот фильм второй раз в жизни, что Джонатан Брэндис, сыгравший юного Билла Денбро, очень скоро пополнит печально известный список рано и трагически ушедших из жизни юных актёров...
На самом деле, всю прелесть и быстротечность этой жизни начинаешь ценить и познавать только после сорока лет...
Кстати, лишь недавно, после очередного просмотра видеокассеты заметил, что жену Билла Денбро, Одру, сыграла актриса Olivia Hussey. В молодости она была красотка, ещё один шедевр эпохи VHS с её участием, фильм "Охота на индюшек", был засмотрен до дыр в начале девяностых годов...
Коробка видеокассеты, как Вы сами можете убедиться по фото, оформлена в стиле минимализм, но, тем не менее, выглядит довольно оригинально, благодаря контрасту жёлтого, зелёного и красных цветов.
В эпизодической роли на экране появляется William B. Davis. Кто в теме девяностых, тот поймёт, о ком я.
Ещё в юности у меня как-то не пошло чтение Стивена Кинга, так что, роман "Оно" прочитал уже сейчас, в 2020 году. Современный вариант перевода от переводчика В. А. Вебера и издательства АСТ, 1243 страницы. Первую сотню страниц осилил с трудом, и было такое ощущение, что читаю некий черновик, демо-версию, как будто автор ещё сам толком не знал, что будет дальше. Зато, после того, как осилил первые сто страниц, чтение меня наконец-то "зацепило". Прочёл всю книгу на одном дыхании.
Квинтэссенция романа в нескольких строчках:
"Тем не менее того, что он увидел в Водонапорной башне, просто не могло быть. Оно оскорбляло ощущение порядка, присущее каждому здравомыслящему человеку, оскорбляло стержневую идею, состоящую в том, что Бог наклонил земную ось так, чтобы сумерки продолжались только двенадцать минут на экваторе и час или больше там, где эскимосы строили свои дома из ледяных кирпичей, а покончив с этим, он сказал, по существу, следующее: Ладно, если вы сможете разобраться с этим наклоном, то сможете разобраться практически со всем, чего ни пожелаете. Потому что даже у света есть масса, и внезапное понижение звуковой частоты паровозного свистка - эффект Допплера, и грохот, который возникает при прохождении самолётом звукового барьера, - не аплодисменты ангелов и не пердёж демонов, а всего лишь колебания воздуха, возвращающегося на прежнее место. Я дал вам наклон земной оси, а потом сел в центре зала, чтобы смотреть шоу. Мне нечего больше сказать, кроме как дважды два - четыре, огоньки в небе - звёзды, если кровь есть, её могут видеть как взрослые, так и дети, а мёртвые мальчики остаются мёртвыми.
А Стэн сказал бы им, если б смог:
Со страхом жить можно, если не вечно, то долго, очень долго. А с таким оскорблением, возможно, не проживёшь, потому что оно пробивает дыру в фундаменте твоего сознания, и если ты туда заглянешь, то увидишь, что там, внизу, живые существа, и у них маленькие жёлтые глазки, которые не мигают, и оттуда, из темноты, поднимается вонь, и через какое-то время ты подумаешь, что там, внизу, целая другая вселенная, вселенная, где по небу плывёт квадратная луна, и звёзды смеются холодными голосами, и у некоторых треугольников четыре стороны, и у некоторых - пять, и у каких-то - даже пять в пятой степени сторон. В этой вселенной могут расти розы, которые поют. Всё ведёт ко всему, - сказал бы он им, если б смог. - Пойдите в вашу церковь и послушайте ваши истории об Иисусе, шагающем по воде, но, если бы я увидел такое, то кричал бы, и кричал, и кричал. Потому что для меня это не выглядело бы чудом. Это выглядело бы оскорблением.
Но ничего такого сказать он не мог, поэтому ограничился малым:
-Испугаться - не проблема. Я просто не хочу участвовать в чём-то таком, что приведёт меня в дурку.
-Но ты по крайней мере пойдёшь с нами к нему?-спросил Бен. - Послушаешь, что он скажет?
-Конечно,-ответил Стэн и рассмеялся. - Может, мне даже стоит захватить с собой птичий атлас.
Тут рассмеялись все, и напряжение чуть спало".
И ещё очень понравился вот этот фрагмент, как будто бы Стивен Кинг приоткрыл давно запертую и позабытую дверцу к моим собственным детским переживаниям, страхам, и восприятию мира тогда, когда я, лёжа под одеялом, придумывал свои первые неуклюжие рассказы и вымышленные миры:
"Он вспомнил, что на следующий день после встречи с мумией жизнь его потекла обычным путём. Он знал, что едва не попал в лапы чудовища, чем бы оно ни было, но его жизнь продолжалась: он пошёл в школу, написал контрольную по арифметике, заглянул после школы в библиотеку, ел с присущим ему аппетитом. Просто встроил существо, которое видел на Канале, в свою жизнь, а если говорить о том, что существо это едва не убило его... что ж, дети частенько балансируют на грани смерти. Они перебегают улицы, не глядя по сторонам, на озере заплывают слишком далеко на надувных резиновых плотах, и им приходится грести из последних сил, чтобы вернуться на берег. Они падают на задницу со шведских стенок и на голову с деревьев".
"Теперь, стоя под мелким дождём перед "Надёжным скобяным магазином" (Бен вспомнил, что в 1958 году это помещение занимал ломбард "Братья Фрейти", двойные витрины которого заполняли пистолеты, винтовки, опасные бритвы и гитары, подвешенные за грифы и напоминающие экзотических животных), он думал о том, что дети лучше себя чувствовали рядом со смертью, с большой лёгкостью встраивали в свою жизнь необъяснимое. Подспудно они верили в существование невидимого мира. Чудеса, сотворённые что светлыми, что тёмными силами, принимались во внимание, безусловно, но чудеса эти не останавливали жизнь. В десять лет внезапное столкновение с прекрасным или ужасным не мешало съесть за ленчем лишний чиз-дог или два.
Но всё менялось, стоило тебе повзрослеть. Ты более не лежал в кровати, в полной уверенности, что кто-то копошится в стенном шкафу или скребётся в окно... но когда что-то случалось, что-то, не имеющее рационального объяснения, в сети возникала перегрузка, аксоны и дендриты нагревались. Тебя начинало трясти и дёргать, тебя начинало гнуть и корёжить, твоё воображение отплясывало хип-хоп и бибоп на твоих нервах. Тебе не под силу просто встроить случившееся в свою жизнь. Не встраивается оно, и всё тут. Твой разум возвращается к встрече с ним, легонько его касается, как котёнок - клубка ниток... пока, со временем, разумеется, ты или сходишь с ума, или попадаешь в такое место, где не можешь действовать с полной отдачей.
"И если такое произойдёт, - подумал Бен, - Оно сожрёт меня. Сожрёт нас. Тёпленькими".
Жаль, что ни в старой, ни в новой экранизации даже не попытались передать на экране атмосферу Пустоши, и дух зарождающегося там товарищества среди компании Неудачников. Для меня это было самое интересное в книге.
Наверное, потому что в моей жизни была своя Пустошь, неразрывно связанная с моим детством. Сначала это была просто свалка. Свалка строительного мусора, оставшегося после возведения новеньких девятиэтажек на окраине Воронежа. Моё знакомство с этой свалкой состоялось в первые же дни после того, как мы в 1981 году заселились в нашу новенькую девятиэтажку под номером 27, в районе БАМ города Воронежа. Строительная суета вокруг нового микрорайона постепенно затихла, тяжёлую технику и бытовки рабочих увезли, а свалка так и осталась. Кучи строительного мусора постепенно спрессовывались под собственной тяжестью, зарастали травой. По весне на свалке зеленели деревца. Теперь уже никто и не вспомнит, когда свалку перестали называть свалкой, а стали произносить короткое слово, в котором причудливым образом сочетались горечь забвения, и притягательная романтика неизведанного - Пустырь.Тропинки, протоптанные ногами пытливых детей, среди которых был и я, первооткрыватель здешних мест, запутанным лабиринтом пронизали всё это не поддающееся исчислению многообразие выросших из мусорных куч холмов, зарослей и каньонов, и Пустырь ожил. Он зажил своей собственной жизнью, он стал местом бесконечных путешествий и игр, и Миров, Миров, которыми можно было населять Пустырь бесконечно, обладая мало-мальской фантазией и даром сочинительства. Думаю, если бы в моей жизни и встретились такие друзья, о которых писал Стивен Кинг в романе "Оно", то повстречал я бы их именно здесь, на своём Пустыре. Но таких настоящих друзей в моей жизни так никогда и не случилось, думаю, потому, что я никогда и не нуждался в общении. Всё, в чём я нуждался - так это в приключениях и в новых, неизведанных Мирах, именно за эти я и уходил в детстве на Пустырь за моим домом...
И те самые "мусороиды", опоясывающие свалку, о которых писал Стивен Кинг, я тоже помню, и сейчас, читая его роман, я представил их себе достаточно ясно и легко...
Текст с коробки от видеокассеты: Из царства смерти появилось новое леденящее воплощение ужаса. Оно притаилось в тени повсюду. И вот несколько школьных друзей, возвращаясь домой, должны встретиться с ЭТИМ лицом к лицу. Оно знает все их страхи, как бы глубоко запрятаны они не были. Оно черпает силу из ненависти и разочарования. Существо, не имеющее названия и чёткой формы, питающееся тем гадким и злым, что притаилось в них...
Было у нас в девяностых годах одно местечко на окраине воронежского района БАМ. Я был уверен, что ОНО живёт здесь:
Вот эту видеокассету от дистрибьютера "Медиа Мост" я купил в 2003 году. Честно скажу, такой волны впечатлений, как от первого просмотра, уже не было. Меня сразу же напряг и разочаровал полный дублированный перевод. Особенно, узнаваемая речь одного нашего популярного актёра девяностых годов, Алексея Булдакова, голос которого ни с кем не спутаешь. Ухо автоматически цепляется за этот голос, и сознание уже воспринимает не тот фильм, который смотришь, а персонаж из "Особенностей национальной охоты" который навязчиво произносит свои тосты в твоих мозгах.
Эх, кто же мог знать тогда, зимой 2003 года, когда я смотрел этот фильм второй раз в жизни, что Джонатан Брэндис, сыгравший юного Билла Денбро, очень скоро пополнит печально известный список рано и трагически ушедших из жизни юных актёров...
На самом деле, всю прелесть и быстротечность этой жизни начинаешь ценить и познавать только после сорока лет...
Кстати, лишь недавно, после очередного просмотра видеокассеты заметил, что жену Билла Денбро, Одру, сыграла актриса Olivia Hussey. В молодости она была красотка, ещё один шедевр эпохи VHS с её участием, фильм "Охота на индюшек", был засмотрен до дыр в начале девяностых годов...
Коробка видеокассеты, как Вы сами можете убедиться по фото, оформлена в стиле минимализм, но, тем не менее, выглядит довольно оригинально, благодаря контрасту жёлтого, зелёного и красных цветов.
В эпизодической роли на экране появляется William B. Davis. Кто в теме девяностых, тот поймёт, о ком я.
Ещё в юности у меня как-то не пошло чтение Стивена Кинга, так что, роман "Оно" прочитал уже сейчас, в 2020 году. Современный вариант перевода от переводчика В. А. Вебера и издательства АСТ, 1243 страницы. Первую сотню страниц осилил с трудом, и было такое ощущение, что читаю некий черновик, демо-версию, как будто автор ещё сам толком не знал, что будет дальше. Зато, после того, как осилил первые сто страниц, чтение меня наконец-то "зацепило". Прочёл всю книгу на одном дыхании.
Квинтэссенция романа в нескольких строчках:
"Тем не менее того, что он увидел в Водонапорной башне, просто не могло быть. Оно оскорбляло ощущение порядка, присущее каждому здравомыслящему человеку, оскорбляло стержневую идею, состоящую в том, что Бог наклонил земную ось так, чтобы сумерки продолжались только двенадцать минут на экваторе и час или больше там, где эскимосы строили свои дома из ледяных кирпичей, а покончив с этим, он сказал, по существу, следующее: Ладно, если вы сможете разобраться с этим наклоном, то сможете разобраться практически со всем, чего ни пожелаете. Потому что даже у света есть масса, и внезапное понижение звуковой частоты паровозного свистка - эффект Допплера, и грохот, который возникает при прохождении самолётом звукового барьера, - не аплодисменты ангелов и не пердёж демонов, а всего лишь колебания воздуха, возвращающегося на прежнее место. Я дал вам наклон земной оси, а потом сел в центре зала, чтобы смотреть шоу. Мне нечего больше сказать, кроме как дважды два - четыре, огоньки в небе - звёзды, если кровь есть, её могут видеть как взрослые, так и дети, а мёртвые мальчики остаются мёртвыми.
А Стэн сказал бы им, если б смог:
Со страхом жить можно, если не вечно, то долго, очень долго. А с таким оскорблением, возможно, не проживёшь, потому что оно пробивает дыру в фундаменте твоего сознания, и если ты туда заглянешь, то увидишь, что там, внизу, живые существа, и у них маленькие жёлтые глазки, которые не мигают, и оттуда, из темноты, поднимается вонь, и через какое-то время ты подумаешь, что там, внизу, целая другая вселенная, вселенная, где по небу плывёт квадратная луна, и звёзды смеются холодными голосами, и у некоторых треугольников четыре стороны, и у некоторых - пять, и у каких-то - даже пять в пятой степени сторон. В этой вселенной могут расти розы, которые поют. Всё ведёт ко всему, - сказал бы он им, если б смог. - Пойдите в вашу церковь и послушайте ваши истории об Иисусе, шагающем по воде, но, если бы я увидел такое, то кричал бы, и кричал, и кричал. Потому что для меня это не выглядело бы чудом. Это выглядело бы оскорблением.
Но ничего такого сказать он не мог, поэтому ограничился малым:
-Испугаться - не проблема. Я просто не хочу участвовать в чём-то таком, что приведёт меня в дурку.
-Но ты по крайней мере пойдёшь с нами к нему?-спросил Бен. - Послушаешь, что он скажет?
-Конечно,-ответил Стэн и рассмеялся. - Может, мне даже стоит захватить с собой птичий атлас.
Тут рассмеялись все, и напряжение чуть спало".
И ещё очень понравился вот этот фрагмент, как будто бы Стивен Кинг приоткрыл давно запертую и позабытую дверцу к моим собственным детским переживаниям, страхам, и восприятию мира тогда, когда я, лёжа под одеялом, придумывал свои первые неуклюжие рассказы и вымышленные миры:
"Он вспомнил, что на следующий день после встречи с мумией жизнь его потекла обычным путём. Он знал, что едва не попал в лапы чудовища, чем бы оно ни было, но его жизнь продолжалась: он пошёл в школу, написал контрольную по арифметике, заглянул после школы в библиотеку, ел с присущим ему аппетитом. Просто встроил существо, которое видел на Канале, в свою жизнь, а если говорить о том, что существо это едва не убило его... что ж, дети частенько балансируют на грани смерти. Они перебегают улицы, не глядя по сторонам, на озере заплывают слишком далеко на надувных резиновых плотах, и им приходится грести из последних сил, чтобы вернуться на берег. Они падают на задницу со шведских стенок и на голову с деревьев".
"Теперь, стоя под мелким дождём перед "Надёжным скобяным магазином" (Бен вспомнил, что в 1958 году это помещение занимал ломбард "Братья Фрейти", двойные витрины которого заполняли пистолеты, винтовки, опасные бритвы и гитары, подвешенные за грифы и напоминающие экзотических животных), он думал о том, что дети лучше себя чувствовали рядом со смертью, с большой лёгкостью встраивали в свою жизнь необъяснимое. Подспудно они верили в существование невидимого мира. Чудеса, сотворённые что светлыми, что тёмными силами, принимались во внимание, безусловно, но чудеса эти не останавливали жизнь. В десять лет внезапное столкновение с прекрасным или ужасным не мешало съесть за ленчем лишний чиз-дог или два.
Но всё менялось, стоило тебе повзрослеть. Ты более не лежал в кровати, в полной уверенности, что кто-то копошится в стенном шкафу или скребётся в окно... но когда что-то случалось, что-то, не имеющее рационального объяснения, в сети возникала перегрузка, аксоны и дендриты нагревались. Тебя начинало трясти и дёргать, тебя начинало гнуть и корёжить, твоё воображение отплясывало хип-хоп и бибоп на твоих нервах. Тебе не под силу просто встроить случившееся в свою жизнь. Не встраивается оно, и всё тут. Твой разум возвращается к встрече с ним, легонько его касается, как котёнок - клубка ниток... пока, со временем, разумеется, ты или сходишь с ума, или попадаешь в такое место, где не можешь действовать с полной отдачей.
"И если такое произойдёт, - подумал Бен, - Оно сожрёт меня. Сожрёт нас. Тёпленькими".
Жаль, что ни в старой, ни в новой экранизации даже не попытались передать на экране атмосферу Пустоши, и дух зарождающегося там товарищества среди компании Неудачников. Для меня это было самое интересное в книге.
Наверное, потому что в моей жизни была своя Пустошь, неразрывно связанная с моим детством. Сначала это была просто свалка. Свалка строительного мусора, оставшегося после возведения новеньких девятиэтажек на окраине Воронежа. Моё знакомство с этой свалкой состоялось в первые же дни после того, как мы в 1981 году заселились в нашу новенькую девятиэтажку под номером 27, в районе БАМ города Воронежа. Строительная суета вокруг нового микрорайона постепенно затихла, тяжёлую технику и бытовки рабочих увезли, а свалка так и осталась. Кучи строительного мусора постепенно спрессовывались под собственной тяжестью, зарастали травой. По весне на свалке зеленели деревца. Теперь уже никто и не вспомнит, когда свалку перестали называть свалкой, а стали произносить короткое слово, в котором причудливым образом сочетались горечь забвения, и притягательная романтика неизведанного - Пустырь.Тропинки, протоптанные ногами пытливых детей, среди которых был и я, первооткрыватель здешних мест, запутанным лабиринтом пронизали всё это не поддающееся исчислению многообразие выросших из мусорных куч холмов, зарослей и каньонов, и Пустырь ожил. Он зажил своей собственной жизнью, он стал местом бесконечных путешествий и игр, и Миров, Миров, которыми можно было населять Пустырь бесконечно, обладая мало-мальской фантазией и даром сочинительства. Думаю, если бы в моей жизни и встретились такие друзья, о которых писал Стивен Кинг в романе "Оно", то повстречал я бы их именно здесь, на своём Пустыре. Но таких настоящих друзей в моей жизни так никогда и не случилось, думаю, потому, что я никогда и не нуждался в общении. Всё, в чём я нуждался - так это в приключениях и в новых, неизведанных Мирах, именно за эти я и уходил в детстве на Пустырь за моим домом...
И те самые "мусороиды", опоясывающие свалку, о которых писал Стивен Кинг, я тоже помню, и сейчас, читая его роман, я представил их себе достаточно ясно и легко...
Текст с коробки от видеокассеты: Из царства смерти появилось новое леденящее воплощение ужаса. Оно притаилось в тени повсюду. И вот несколько школьных друзей, возвращаясь домой, должны встретиться с ЭТИМ лицом к лицу. Оно знает все их страхи, как бы глубоко запрятаны они не были. Оно черпает силу из ненависти и разочарования. Существо, не имеющее названия и чёткой формы, питающееся тем гадким и злым, что притаилось в них...
Комментариев нет:
Отправить комментарий